POV Bill

Рыба сегодня ловится как-то плохо. То ли погода не та, какая должна быть, то ли это все мое грузное настроение из-за смерти девчонки из частной школы, а рыба не ловится никак. С недавних пор в Энгер совсем перестали ходить поезда и машины с товарами. Приходится справляться самим. Население у нас всего пару тысяч, поэтому почти все товарники, как по дороге, так и по рельсам проходят мимо. Тем более, нынче поплыли совершенно недобрые слухи по-поводу спокойствия городка. Всем стала известна эта серия толи убийств, толи похищений маленьких детей. Все эти происшествия не лучшим образом сказались на нашем благосостоянии. Никакой промышленности или умельцев у нас нет. Пару магазинов, приют, отель, больница, парикмахерская, да и мастерская-ателье в которой перед праздниками одевается наш город. Большинству жителей Энгера страшно не повезло, поскольку им приходится добираться до работы больше двух часов, так как рабочие места есть в соседних городках. Молодежи, окончившей школу, у нас почти не бывает, все они учатся в других местах. У нас нет университетов и даже колледжей, зато есть школа для девочек со старыми правилами и школа для мальчиков, где за ними почти не следят. Но, что странно, почти все из них спокойно возвращаются обратно в этот захудалый городок. Создают тут семьи, рожают детишек, и умирают. Мои родители совершенно случайно получили работу в этом городе, мама работает медсестрой в терапевтическом отделении, а отец в школе учителем физики. Мне только семнадцать и я еще учусь в школе, но скоро мне предстоит выбирать себе университет. Я решил, что хочу стать журналистом и уехать из Энега навсегда.
Наконец у меня начало клевать. Все-таки у нас на ужин будет рыба. Скоро у меня в руках появилась заветная рыбка. Обычный окунь, даже не большой, хватит мне и маме. Чаще всего отец уступает нам с мамой лучшую еду. Что-то зашумело в ушах, я обернулся и увидел через деревья лучи автомобильных фар, к старому дому семьи Вайх кто-то подъехал. Кажется, они все-таки нашли покупателя на это непримечательное жилье. Дом на самом деле крепкий, но выглядит не привлекательно из-за того, что до своевременно не покрасили и дерево почернело. Когда дом покинули, пару мальчишек выбили почти все окна и теперь вместо чистых стекол там черные дыры, туда налетели горы пуха с тополей, и все покрылось тонкой сребристой паутинкой, над которой долго работали паучки-старатели.
От этих мыслей меня оторвала новая поклевка. Немного ожидания и новая рыбка была у меня в руках. Сегодня будет очень сытный ужин. Мы с хлеба на воду перебиваемся из-за опустения прилавков. Все-таки мне интересно кто же переехал сюда. Новых людей я не видел уже тысячу лет, а то и больше, много больше. Но тут новая поклевка, а значит, рыбы сегодня точно хватит на всех и можно идти домой. Когда в моем ведре оказывается долгожданный ужин, я вскакиваю с места и, сломя голову, выбегаю из зарослей, в которых сидел. На дороге стоит дорогая машина, таких у нас не бывает, все больше подержанные или подделки. Просто застываю, любуясь на эту красавицу. И теперь эти люди живут рядом со мной. Мне теперь достаточно выглянуть в окно, и я буду видеть эту машинку. Из дома выходит высокая женщина в приталенном плате с пышной юбкой, на платье изображены ветви сакуры и какие-то птички на японский мотив. Из тугого пучка на голове выбилось палу прядей, теперь они красиво обрамляют лицо. Волосы ее благородного цвета блонд.
-Добрый день, молодой человек, вы верно наш сосед?- женщина легко сбежала со ступенек и подошла ко мне, приятно улыбаясь. Только теперь стало ясно, что женщине чуть боле сорока, но выглядит она действительно замечательно.
-Добрый день, я Вильгельм Каулитц. Я живу в соседнем доме. А вы?- пытаюсь предстать перед новыми соседями как можно более дружелюбным. Хотя наверно только напугаю сейчас эту женщину своим странноватым видом, не в выходном же костюме мне ходить на рыбалку. На мне отцовские маскировочные штаны и высокие резиновые сапоги, которые велики на два размера, куртки из материала, похожего на парусину.
-Я Андреа Трюмпер. Теперь мы соседи, Билли,- пожимает мне руку. Ей даже не противно жать руку, испачканную в рыбе и пахнущую речной водой.- Приходи к нам с семьей сегодня на ужин. Очень приятно будет познакомиться с вашими ближайшими соседями.
-Спасибо, фрау Трюмпер, я обязательно передам своей семье!- пару минут я поговорил с этой милой женщиной и пошел домой. На пороге меня встретила мама.
-Билл, где ты так задержался? Ты должен был прийти с рыбой уже час назад. Ты же знаешь что сейчас на улицах не спокойно, я не хочу чтобы с тобой что-нибудь случилось,- заглядывает в мое ведро и улыбается, берет его у меня из рук и чмокает в макушку.
-Мам, тебе не надо будет готовить ужин сегодня. Нас пригласила соседка. Андреа Трюмпер. Видишь, они только въехали,- указываю рукой в сторону старого дома с новыми жильцами. Мама потрепала меня по длинным волосам и улыбнулась в сторону соседей.
-Как это славно, сынок, у нас давно не было никого нового в городе. Надеюсь, у этой женщины есть сын или дочка, вы бы могли подружиться и вместе ходить в школу,- продолжает гладить меня по волосам.- Если мы приняли их предложения, то надо привести себя в порядок и испечь десерт. Так будет гостеприимней.
Я снимаю грязные сапоги, перепачканные в речной грязи, и мчусь на второй этаж, поскальзываясь на покрытых лаком ступеньках. Скидываю куртку по пути и начинаю расстегивать огромные штаны, из которых почти сразу вываливаюсь. В своей комнате я очутился уже полураздетым. В боксерах, носках и темной кофте. Распускаю свои длинные волосы из хвоста и пытаюсь тщательно расчесать. Всегда любил свои длинные иссиня черные волосы, они у меня такие от природы, поэтому мне не приходилось их красить, они мягкие и словно шелковые. Быстро натягиваю на себя светлый свитер и черные обтягивающие брюки, достаю из-под кровати любимые, хоть и совсем поношенные, черные кеды. Если мама собралась печь пирог, то у меня еще есть время зайти в Интернет. В нашем городе он очень медленный, а порой совсем ничего не грузит, иногда кажется, что мы живем на краю мира. Открываю свой старенький ноутбук. Сверху я обклеил его разными вырезками и наклейками, вышло очень даже неплохо. Эта штуковина очень сильно греется и жужжит, поэтому если ночью я захочу написать статью в школьную газету, то у меня ничего не выйдет, поскольку мама начнет стучать в дверь и просить меня лечь спать, а не "маяться ерундой". Быстренько нажимаю на браузер, а сам открываю текстовый документ и стараюсь собраться с мыслями, чтобы накидать хоть пару строк. В голову мне ничего не пришло, значит, придется убить все воскресенье, чтобы успеть к понедельнику. Стараюсь до конца загрузить страницу блога моего любимого писателя. Всю свою жизнь я любил фантастику, ведь это единственный шанс хоть на какое-то время оторваться от обыденных проблем и помечтать об огромных городах будущего, милых деревеньках прошлого, мегаполисов настоящего. Еще пол часа я упивался произведениями писателя, которые будоражат мое воображение и жилы, но был прерван мамой, которая уже видимо, испекла по-быстрому пирог. Просто закрываю крышку ноутбука и сбегаю вниз по лестнице. Стены нашего дома очень серые и холодные, они поглощают тебя и заставляют быть таким же серым и невзрачным. Наш город сам по себе сер и угрюм. Нет ни одного цветастого дома с яркой крышей, ни одной кричащей цветом и ярким блеском вывески. На самом старом здании, в котором теперь церковь, есть статуи горгулий, но они так уродливы, что совет скоро постановит их убрать. В парке напротив улицы Шттатен есть статуя мифического бога, который вроде как крал все и был изгнан с неба. А еще в нашем городе всегда туман. Какой бы не была погода, какой бы сезон нем был всегда этот вездесущий и проклятый туман. Иногда совсем немного, а иногда плывешь в нем, словно в молоке. Ни шагу не пройти без его преследования, он словно дух, еще один человек в нашем городе.
Мама стоит у порога и надевает свои красивые синие туфли на небольшом каблуке. На комоде стоит противень, верх которого затянут фольгой. Аромат сразу проникает в голову. Только в такие моменты в наше городе становится тепло.
Мы один раз с родителями были на море. Я никогда не забуду эти дни. Мне было пятнадцать и все кругом впечатлило меня, как ни что раньше. Такие цветные одежды на людях, такое яркое солнце, столько добра и тепла, в нашем городе его и за век не наберется. Эти мамины туфли мы купили именно там, ни где в городе вы не найдете такого сочного оттенка синего. Энгер высосал краски из всего что мог.
Окна дома Вайха теперь блестят, в них вставил новые стекла, дом перестает выглядеть так зловеще. Славная женщина, завидев нас в окно, вышла навстречу. На ней уже были светлые штаны и кофта нежно-голубого цвета. Андреа взяла у мамы противень и понесла на кухню. В доме весьма мило. Все уже убрано и сверкает, так чисто и светло не бывает нигде. Наверху послышались шаги. Через пару мгновений перед нами с матерью возник высокий загорелый парень с прекрасными миндалевидными глазами и странной прической.
-Добрый день.- бурчит себе под нос и уходит в другую комнату. К нам вышла Андреа и пригласила в столовую. Весь вечер она делилась с нами секретами своих блюд, планами по устройству дома. Этот молодой человек так и не вышел к нам. В этом парне определенно было что-то не наше, что-то такое, чего нет ни в ком в нашем городе. Он совершенно далек он нашей тусклой жизни, от нашего тумана. Не смотря на то, что он так неприветливо буркнул, это прозвучало словно музыка. Он не такой. Не такой как все.
Следующие пять месяцев пошли беспокойно. Лето сдало свои права осени, и наступила пора напрягать мозг после долгого отдыха. Все лето мы не виделись с тем не земным парнем, только мама общалась с фрау Трюмпер. Но по наступлению первого сентября чужеземец стал ходить со мной в одну школу, даже в один класс, но мы и не здоровались, только менялись взглядами, наши глаза будто тянуло друг к другу. Страсть в глазах, бой. В горле сразу пересыхает, дыхание учащается, на лбу выступают капельки пота. Я вижу, что с ним происходит то же самое. В доме парня, которого, как оказалось, именуют Томас Трюмпер, идет ремонт, вернее постепенно заканчивается. Андреа сказала маме, что еще пару дней и им закончат столовую. Но в дом пока она нас не пускает, только ходит к нам в гости, говорит, что хочет показать нас дом целостным.
Но это лето даровало нам отнюдь не только теплые ветра. В здании детского сада на крестах было распято трое мальчиков. Кресты были выставлены в актовом зале и подожжены. Здание спасли благодаря проходившей мимо бабульке, которая увидела в окно языки пламени. Но город не успел очухаться от этого распятия. Энгер настигла новая беда. В одном из кабинетов школы для девочек повесилась ученица. Малышке в этот день должно было исполниться десять. Она одела школьную форму и отправилась в запертую школу, куда пробралась, разбив окно. Не смотря на том, что на полу кроме следов маленьких туфелек девочки были найдены и следы ботинков сорок пятого размера, расследование так и не было начато.
Испокон веков наш город преследовали только боль и страдание. Самые первые поселения на этих землях не ужились тут и совершили массовое самоубийство. Только через много сотен лет деревню нашли и заселили вновь. Множество девушек были казнены из-за предрассудков недалеких жителей, а возможно из-за того, что мешали старейшинам. Памятник одной из таких девушек до сих пор стоит в нашем городе, ее имя Далия Гил. В восемнадцатом веке на город пала эпидемия чумы, как раз тогда и была построена больница Holy Hope (Святой Надежды), где в страшных муках закончило свои жизни множество жителей, когда чума отступила, больница стала клиникой для душевно больных. Во времена первой и второй мировой войны Энгер служил тюремным лагерем для военнопленных, никто не вышел из этого ада живым. Заключенных страшно пытали, а в конце давали только выбрать способ смерти.
Сожжение или сажание на кол. Изувеченные трупы бросали прямо в реку. Каждый уголок в нашем городе имеет свою страшную историю и скрывает тайну. Когда город начал процветать на окраине построили приют для детей House of St. Anne und ihre Kinder von Märtyrern.(Дом святой Анны и ее детей мучеников). Приют до сих пор скрывает нечто страшное, многие соседи жалуются на вечные крики по ночам, странные молитвы. Дело о приюте так и не начато. В нашем городе своя собственная вера, которой и учили детей. Я, к своему счастью не поддался влиянию и спокойно живу атеистом, хотя это тоже вера, вера ни в что. Все прекрасно знают, что наша церковь распространяет наркотики, чтобы подсадить человека на веру.
Всю жизнь каждый из жителей живет с этой историей внутри, растит ее в себе и много рас переосмысливает. Для меня она так и осталась страшной правдой о Энгере.
В дверь раздается тяжелый стук.

В дверь раздается тяжелый стук.
В нашем городе все знают друг друга, и я даже не смотрю, когда открываю дверь, а вот зря. Передо мной стоит Трюмпер. На голове белая бандана, я не сразу сфокусировался, в силу не лучшего зрения, поэтому для меня он стал будто ореолом, нимбом святого. Смотрит на меня пристально. Все внутри переворачивается и трепещет, взмокает лоб и дрожат руки. Так не смотрел на меня еще никто, так пристально, так горячо, пожирающе, как зверь на добычу. Я стараюсь ответить тем же, хоть навыков нет, но стараюсь освоить методику огненного взгляда за секунды. Парень резко делает шаг мне навстречу и останавливается, мы уже соприкасаемся телами. Воздух раскаляется, как в пустыне в полдень. Он тихо произносит мое имя и кладет ладонь на щеку. Но нашу идиллию нарушает шарканье тапочек наверху. Мама спускается, за ней отец, человек с тяжелой поступью. Том отходит от меня на шаг, от него исходит терпкий аромат дорогих мужских духов. По лестнице спустилась мама в парадном платье, отец в хороших джинсах и рубашке, я точно что-то недопонял.
-Мама? Папа?- сам я одет в домашние рваные джинсы и старую футболку с гербом школы. Том тихонько кашляет, подходит к отцу и жмет руку.
-Добрый вечер, герр Каулитц,- целует руку моей маме.- Добрый день, фрау Каулитц. Мама уже звала вас на ужин, все готово, мы с ней только вас ждем,- улыбается всем и уход восвояси. Мама извиняется передо мной и говорит, что совсем забыла предупредить о званом ужине в честь окончания ремонта. Мне приходится мчаться наверх и искать одежду наспех. Там будет Том, он будет говорить со мной, я смогу узнать его получше. Заглядываю на секунду в зеркало и вижу… Обгорелый труп с ошметками волос, зажмуриваюсь с визгом. Боюсь открывать глаза, не хочу увидеть это вновь, это призрак, просто призрак сна, такое случается, если бессонница, просто привиделось. Медленно приоткрываю глаза, наваждение пропало не оставив и следа, кроме маленького темного пятна на зеркале. Его точно раньше не было. Последний раз кидаю взгляд на зеркало и убегаю из комнаты. Мама с папой нетерпеливо ждут у двери, всем не терпится увидеть дом Вайхов после ремонта, раньше у них там было совсем не уютно, работал у них только Тиль, и то уборщиком в школе, им денег не хватало на еду порой, что уже можно говорить об уюте. Выйдя из дома, мы попали в самый густой туман за последний год. С нашего крыльца даже чуть не было видно крыльца Трюмперов. Отец чертыхается и идет дом за фонарем, а то по другому и пару шагов не сделаешь. Большой и мощный фонарь на несколько метров разорвал пелену тумана, показывая дорогу. Медленно заходим в дом Трюмперов, Андреа стоит в прихожей, одетая в длинное черное платье с красным поясом. Из гостинной выходит Томас, который успел переодеться. Теперь парень в светлых джинсах и белой ветровке. Теперь пол прихожей покрыт плиткой цвета графит, на стене рядом с лестницей яркая фреска с разноцветным цветком. Рядом с дверью стоит расписной комод, на котором лежит много самой разной косметики, мама невольно засматривается. Над комодом зеркало в раме, рама железная, на ней изображены цветы, покрытые краской в цвет фрески на стене. Весь ремонт в доме был сделан в ультрасовременном стиле, много света и цвета, хрома, пластика. Комната Тома только оказалась мрачной, с темными стенами и полом, фотообоями темного леса, комната Андре оказалась верхом уюта. Тяжелые кофейные шторы, приглушенный свет, огромная кровать с кучей подушек и балдахином. В конце мы разместились в столовой. На стене висит плоский телевизор с огромной диагональю, у нас плазм на город всего две, а у них в доме уже пять. Стол из прозрачного стекла и красиво, профессионально сервирован. Накрыт по-царски, несколько видов салатов, запеченная дичь, рыба, множество соусниц с разноцветными наполнениями, тут и тартар, и карри, и даже сицилийский махаммара. Том сразу присоединился к нам и сел возле меня. Под столом он незаметно сжал мою ладонь и вложил туда записку. "После ужина выходи в свой двор". Смотрю удивленно на Трюмпера, а тот мило мне улыбается, кажется, даже немного краснеет.
Ужин прошел на ура. Мы очень много смеялись, никогда я так много не смеялся! Сколько веселых историй знает Андреа, сколько анекдотов знает Том. Когда мы вышли из дома, то дошли без проблем, туман стал гораздо менее густым. Попав в свою комнату, я быстро распахнул окно и полез вниз по решетке, на которой летом цветут розы. Она достаточно крепкая, я много раз проверял. Я сильно царапаю плечо, когда спрыгиваю с решетки, разорвалась кофта, и достаточно глубоко распороло кожу. Что же теперь мне делать? Среди деревьев я узрел силуэт человека. Наверно это Том, но мне все равно очень страшно, захожу за угол и наблюдаю за приближающимся. Мое воображение размывает его, отращивает ему лишние конечности, вытягивает тело невыносимо высоко, плющит голову.
Только когда Том подошел ко мне ближе, мое воображение прекратило играть с его силуэтом. Нам не нужны слова, мы сразу приблизились друг к другу вплотную. Том обнял меня и прижал к своей груди, уткнулся носом в волосы и вдохнул аромат. Парень почти сразу заметил мою рану, достал из кармана одноразовые носовые платки и приложил к ране. Скептически осмотрел ее и чмокнул меня в плечо. Мы молчим, слова, будто и никогда не существовали. Беру его за руку и веду к реке.
Туман стеклится по водной глади, словно одеяло, уютно кутает ее и греет. Зловещая белая луна повисла в небе. Но нет тишины ночью в лесу. Шуршит опавшая листва, поют маленькие ручейки в речке и разговаривают насекомые. Том и я встали у самой реки, он обнял меня за талию и начал склоняться над губами, как мы услышали страшный шум. Топот окружил нас, луна стала красной, будто в крови, в глазах все помутнело, нас схватили и потащили куда-то, накинув на голову мешки.

Нас тащили очень долго, даже футболка на спине истерлась. Я слышал, что Том попытался пару рас отбиться, только вот не вышло ничего. Потом мягкая земля под спиной сменилась жестким кафельным полом. Как же болит спина теперь, а особенно болят руки. Натирают веревки, которыми их связали, чтобы тащить. Меня подхватывают за талию и кидают на пружинистую кровать, недалеко слышу мат Трюмпера, захлопывается тяжелая железная дверь. Хриплый голос вещает, чтобы мы сняли мешки и молились богу всего сущего Пирру. Пахнет чем-то сладким, запах из детства. В голове непроизвольно проявляются картинки из моего детства. Родители хотели привить мне любовь к Пирру, вечные походы в церковь, освящение, ритуалы – этот запах именно оттуда, так пахнет цветок, из которого готовят наркотик. Он растет только в лесах близ Энгера. Снимаю с себя мешок, руки мне развязали. Это место похоже на тюремную камеру, хотя, что говорить – это она и есть. Меня заперли в самой настоящей тюрьме. Том лежит без сознания на соседней койке, подскакиваю к нему и начинаю трясти за плечи. Том вымученно мычит и приоткрывает глаза.
-Билл?- едва расплывается в улыбке, но потом обнаруживает обстановку вокруг. Парень сразу мрачнеет. Присаживаюсь рядом с ним, осматриваю ссадину на затылке. Жить будет, ничего страшного. Том сел и осмотрел все кругом.
-Мы где вообще находимся? Это странно похоже на тюрьму… Но этот странный запах…- он морщится, встав, подходит к решеткам, пытается посмотреть что происходит снаружи. Все покрыто черной ржавчиной, металлические листы пола в местах отошли и из них растут маленькие деревца. На полу в коридоре валяются куски арматуры. Кому бы могло понадобиться запереть нас в столь непонятном месте? Тем более нас настигли так поздно ночью, а в нашем крошечном городе даже патрульные в такой час спят, хоть и зря. Том ходит истерично по камере, рассматривая решетки.
-Тут все ржавчиной изъедено, возможно мы сможем снять решетки,- я обернулся на вдруг заговорившего Тома. В этом странном красноватом свете он выглядит загадочно, а может и зловеще, наверно я сейчас не лучше.
-Почему ты подумал что надо выбираться? Вдруг это не лучший вариант?- протягиваю руку Тому, тот притягивает меня за нее и обнимает. Утыкаюсь ему в грудь носом и тяжело вздыхаю. Мне не кажется, что выйти из этой весьма безопасной, хоть и ужасной камеры лучшая идея. Если пахнет наркотиком, то возможно мы где-то близ церкви, а зная ее поклонников я могу сказать, что это может быть весьма не безопасно.
-Но не сидеть же нам тут? Просто эти люди могут быть отнюдь не доброжелателями, вряд ли твои друзья нас бы так тащили, да и заперли бы еще, будь это даже розыгрыш,- да у меня нет друзей, чтобы меня разыгрывать.
-Ну а вдруг если мы выйдем и нас поймают, то станет только хуже? Очень бы не хотелось, если честно,- Том закатывает глаза, выпускает меня из объятий и подходит к решеткам. Одним сильным усилием он снял дверь с петель. Тут все такое старое и проржавевшее, что наверно это даже ребенок сломает. Том хватает меня за руку и вытаскивает, одарив своим сексуальным взглядом. Я совсем не стесняюсь своих чувств к этому парню, меня даже не волнует, что наши чувства так быстро всполохнули. Наверно я влюбился с первого взгляда, может он тоже. Скрип справа заставляет нас дернуться. Перед нами стоит то, что наверно когда-то было человеком. Кожа на теле местами висит лохмотьями, дерганные движения показывают, что ходить ему больно. Его руки плотно срослись с телом, глазницы пусты и из них вытекает что-то черное. Что это?
-Билл! Беги!- Том толкает меня в другую сторону, я сразу его слушаюсь, его голос приводит меня в чувства, хватает с пола кусок арматуры и бежит за мной.

POV Bill

Я вижу панику, пляшущую в глазах Тома победный танец. Быстро вскакиваю с ног и иследую пол.
Он начинает ржаветь, при чем очень сильно и очень быстро, начинают появляься дыры.
-Том! Прыгай!
-Совсем сбрендил?- Том поднимает глаза к потолку, понимая, что иного выхода просто нет, сигает вниз, через огромную дыру.
Я прыгаю за ним. Мы во тьме...Не видно, что внизу и по бокам...Не видно чем мы станем, когда расшибемся.
-Билл, сгруппируйся!- последнее что я слышу перед тем, как мое тело ударяется об что-то твердое.
-Блядь...- пытаюсь поднять голову с пола, но выходит не очень, болит совершенно все.
-Билл, по твоим выражениям я понимаю, что ты жив,- голос Тома слегка раздраженный, но совсем рядом.- Ты как, встать можешь?
-Не могу я ничего...- всхлипываю и снова пытаюсь пошевелиться.- Где мы? Ты что-нибудь видишь? Я нет...- наконец могу поднять голову.
-Я тоже ничего не вижу, но сейчас тебе постараюсь помочь,- чувствую теплые нежные руки на своих плечах.- Надеюсь, ты ни чего не сломал.
-Я сам на это надеюсь...- улыбаюсь прикосновениям Тома и пытаюсь пошевелиться.
-Тише ты,- осторожно приподнимает меня с пола.- Потерпи немного, хорошо?
-Что ты хочешь сделать?-наконец я могу пошевелиться. Сначала пальцами руки, потом всей рукой.
-Хочу понять, все ли с тобой хорошо,- теплые руки прикасаются во всех местах.- Так, вроде цел, давай подняться помогу,- перехватывает меня под руки.
Едва могу встать на ноги, боль отходит.
-Том, я сничего не вижу...- пытаюсь провести рукой по его лицу.
-Просто тут темно, как...- Том прижал меня немного сильнее.- В общем не видно тут ничего.
Кладу голову на его плечо.
-Надо найти выход,- расслаблено жмусь к нему.
-Да, надо, фонарик еще при тебе?- легкий поцелуй в щеку.
-На моем плече есть сумка?- стараюсь проверить наличее холщевой сумы на плече, но руки не слушаются.
Легкое прикосновение.
-Да есть, он там?
-Он там...- повисаю на шее Тома, но не перестаю пытаться совладать со своим телом.
-Билл, не дергайся,- достает из сумки фонарик и резко включает свет, светя куда-то мне за спину.
Его глаза становятся неимоверно большими.- Билл, я предлагаю тебе медленно идти ко мне.
-Я и так с тобой, дебил,- смотрю на него злобно.- Вишу на твоей шее.
-Тебе придется быстро оклематься,- он застыл и не шевелится.- Спроси у меня, что у тебя за спиной. Я тебе расскажу, и все твои конечности заработают как миленькие.
-Том...Не шути так и скажи нормально...- боясь, целую его в щеку. Замечаю блеск его глаз во тьме... Таких прекрасных, живых...
-Там у тебя за спиной такая херь, метра два ростом, у нее бошки нет, такая железная штука, и огроменный тесак в лапе. Так что на счет три рвем отсюда как можно быстрее, а то, эта херь прям уже заволновалась.
-Что?-оборачиваюсь назад и вижу ЭТО. Сразу срабатывают рефлексы и я деру в противоположную сторону.
-Я же говорил, что конечности сразу заработают,- Том еще и шутить успевает на бегу. А это нечто с ужастным скрежетом направляется за нами.
Мы натыкаеся на стену.
-Томас, свети фонарем!- шарю руками по стене.
-Блядь,- фонарь осветил тупик, бледным моргающим светом.
-Смотри по сторонам,- мотаю головой в разные стороны.
-Что-то мне не хочется,- но все же Том посвелил фонарем в разные стороны, вырвав из темноты какую-то дверь, чуть левее нас. А наш преследователь все приближался.
Бегу туда, сломя голову, хватаюсь за ручку двери. В голове только одна мысль: Прошу тебя, откройся!
И кто-то сверху вероятно услышал мои мольбы. Дверь легко поддается, и я вваливаюсь в освещенное красным светом помещенее.
Том с треском закрывает дверь.
-Билл, ты как, милый?
Я еще не могу спокойно дышать, в висках стучит так, что ничего не слышно. Тут прямо перед моим лицом проходит меч этого монстра.
-Блять, Билл, давай к той стене,- Том указывает на самую дальнюю стенку небольшой комнаты, куда и сам шустро перебрался.- Давай, там не достанет.
Пауки ползут через дырку в стене. И маленькие и большие, цветные и одноцветные, все эти твари маленькой дорожкой проложили путь к шкафу. Мне в голову пришла непонятная мысль.
-Том, двигай шкаф, скорей!- подбегаю к шкафу и стараюсь сдвинуть, но ничего не выходит, он слишком громоздкий и чем-то набит.
Том присоединяется ко мне и совместными усилиями мы кое-как сдвигаем немного злополучный шкаф.
За ним мы обнаруживаем дыру в стене. Комната, в которую она ведет, освещена слабым синеватым свечением. С большим трудом проползаю туда. Комната отеля. Номер.
-Что-то я и вовсе запутался,- присвистнул Том, оглядывая помещение.
Мрак вновь отступает, даруя свободу вездесущему туману и холоду. Дыра в стене исчезает, номер приобретает свое нормальное обличие. Я падаю на чистую кровать, пахнущую лавандой.
-Том...- слабо тяну ему руку.- Идем в душ?
-Мммм, вместе?- улыбается, и притягивает меня к себе.- Не боишься?
Я такой усталый, что не понимаю на счет чего он шутит.
-Идем вместе... Я боюсь один...- лениво поднимаюсь с кровати.
-Билли, если что, я не виноват,- Том как-то страннно улыбается и идет за мной.
-Я очень хочу спать...- устало улыбаюсь, скридывая вещи на ходу.
-А мне я так чувствую, сейчас перехочется,- снимает с себя вещи, и бросает на пол.
Захожу в душевую кабинку и включаю теплую воду. Мне становится так хорошо, как давно не было. Смываю всю грязь с лица. Ужасно хочется спать, глаза сами закрываются.
Сзади за талию меня обвивают чьи-то сильные руки.
-А ты красивый,- шепчет Том мне на ухо.
-Угу...- только и могу сказать я перед приступом зевоты.
-А вкусный?- прозвучал какой-то глупый вопрос, перед тем как Том поцеловал мою шею.
Глаза мои закрываются, я почти засыпаю, но вспоминаю что надо пойти лечь в кровать, спать в душе не безопасно. На ощупь выключаю воду, пытаюсь выйти из кабинки.
-Ты куда?- удивленно шепчет Том.- Ой, да ты совсем засыпаешь. Давай я тебя отнесу в кроватку,- он ловко подхватывает меня на руки.
Утыкаюсь носом ему в шею и отрубаюсь, шепча на последок, как учила мама, самое заветное.
-Я люблю тебя, Том...